Мое! - Страница 12

Еще не дойдя до порога квартиры, она услышала, как открывается дверь с пассажирской стороны пикапа. Петли двери издавали высокий отчетливый скрип. Ее сердце яростно подпрыгнуло, она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

«Шеклет! Он шарит в пикапе! Мой ребенок!» — подумала она и вышла из дверей тяжелым шагом.

Кто-то засунулся в пассажирскую дверь машины. Мэри схватила дверь и хлопнула ею по нарушителю. Раздался болезненный вой.

— Ой! Господи Иисусе!

Человек отскочил от автомобиля. Глаза его были затуманены болью, а рука прижата к боку.

— Ты что, мне ребра хочешь на фиг переломать? Это был не Шеклет, хотя Шеклет точно следил за действием из своего окна. Это был Горди Пауэре, двадцати пяти лет от роду, со светло-каштановыми волосами, свисавшими по плечам. Он был худ, как щепка. На впалых изможденных щеках и подбородке торчала щетина. Одет он был в выцветшие джинсы и фланелевую рубашку под черной кожаной курткой с металлическими заклепками.

— Ну и ну! — сказал он. — Я из-за тебя чуть не обоссался! — Это тебе для предупреждения! — сказала она. — Что ты пытаешься украсть?

— Ни хрена! Я просто подъехал и увидел, как ты вынимаешь свои покупки! Хотел вытащить для тебя следующий пакет! — Он отошел от автомобиля с тонкогубой ухмылкой. — Вот что я получаю за то, что был добрым самаритянином, да?

Мэри посмотрела налево и увидела спортивную «мазду» Горди, припаркованную за пару мест от нее. Она сказала:

— Спасибо, но я сама возьму.

Она взяла пакет с пола, и Горди увидел штамп магазина игрушек.

— Что это ты делаешь? — спросил Горди. — В игрушки играешь?

Мэри хлопнула дверью и прошла в квартиру. Горди последовал за ней, как она и знала заранее. В конце концов он же к ней приехал. Вчера она прибралась до того, как Роби так плохо себя повел.

— Ну и странный здесь запах, — сказал Горди, когда закрыл дверь и повернул замок. — Ты что-то спалила?

— Ага. Свой обед.

Мэри унесла пакет в комнату и засунула в шкаф. Затем, вопреки своей привычке, включила телевизор и настроила его на канал новостей кабельного телевидения. Вела их Лин Рассел. Мэри нравилась Лин Рассел: выглядит как настоящая женщина. На экране появились легавские автомобили со своими глупыми мигалками, и чья-то говорящая голова сообщила, что кого-то убили. На простыне, покрывавшей носилки, проступила кровь и очертания тела. Образы были гипнотизирующими — жестокий пульс жизни. Порой Мэри часами смотрела Си-эн-эн, не в силах и не желая делать ничего, только лежать в кровати, как паразит, питающийся муками других человеческих существ. Когда она улетала на ЛСД, эти сцены становились трехмерными и вторгались в ее комнату, и это были по-настоящему классные приходы.

Она услышала шорох пакета. Затем его голос:

— Эй, Джинджер! Зачем это ты набрала всего этого детского питания?

Ответ пришел к ней по дороге в кухню:

— Тут одна кошка бродит, я ее подкармливаю.

— Кошкой Любит детское питание? Черт побери, ненавижу кошек. У меня от них мурашки. — Карие глаза-бусинки Горди все время двигались, вторгаясь в ее жизнь. Они увидели корочку обгорелой пластмассы на одной из горелок плиты, отметили этот факт и двинулись дальше. — У тебя тут тараканы, — заметил он. Пока Мэри убирала свои покупки, он прошелся по кухне и остановился перед вырезанной из журнала и вставленной в рамку фотографией улыбающегося младенца. — Ты немножко того к младенцам, верно?

— Да, — сказала Мэри.

— Как же вышло, что у тебя нет своего? «Храни тайну, — подумала Мэри. — Горди — это мышка, щиплющая крошки между клыками тигра».

— Вот так. Просто не завела.

— Ты знаешь, это странно, да? Ведем с тобой дела уже… сколько? Пять, то ли шесть месяцев, и я ничего о тебе не знаю. — Он вынул из кармана своей рубашки зубочистку и стал ковырять ею в мелких желтых зубах. — Даже не знаю, откуда ты.

— Из ада, — сказала Мэри.

— Ух ты! — В притворном страхе он вскинул руки вверх. — Не пугай меня, сестра. Нет, я серьезно. Откуда ты?

— В смысле где я родилась?

— Да. Ты ведь не из этих мест, потому что у тебя нет акцента Джорджии.

Она решила рассказать ему. Может быть, потому, что уже очень давно этого не произносила.

— Ричмонд, Вирджиния.

— А как ты сюда попала? Почему ты не в Вирджинии? Пока Мэри запихивала свежезамороженные обеды в морозилку, ее мозг сплетал ткань выдумки.

— Развелась несколько лет назад. Мой муж поймал меня с пижончиком помоложе. А он был ревнивый, зверюга. Сказал, что изрежет меня и оставит истекать кровью в лесах, где меня никто не найдет. Сказал, что если он сам этого не сделает, то у него есть друзья, которые это сделают. Вот я и смылась. И никогда даже не оглядывалась назад. С тех пор все еду. Я много где побывала, но дома себе пока не нашла.

— Изрежет тебя? — Губы Горди вокруг зубочистки сложились в ухмылку. — Не могу поверить. Мэри уставилась на него.

— Я в том смысле, что ты ж очень мощная женщина. Это ж какой должен быть мужик, чтобы тебя одолеть?

Она убрала баночки с детским питанием в стенной шкаф. Горди издал над своей зубочисткой чмокающий звук, совсем как та девочка с пустышкой.

— Еще что-нибудь хочешь знать?

Она закрыла дверцы шкафа и повернулась лицом к нему.

— Да. Например, сколько тебе лет?

— Слишком много лишнего для идиотского трепа. Ты принес заказ?

— Он прямо у моего сердца. — Горди залез во внутренний карман своей куртки и вытащил целлофановый пакетик, в котором лежал небольшой квадратик вощеной бумаги. — Подумал, может, тебе понравится оформленьице.