Мое! - Страница 14

— Как любая болезнь, безумие кредитной карточки должно быть атаковано очищающими лекарствами. Первая ложка — личная: возьми ножницы и уничтожь свои карточки. Все сразу. Сию же минуту. Не уступи мольбам тех, кто будет тебя отговаривать. Старший Брат Бизнес наблюдает за тобой, и у тебя отличная возможность плюнуть ему в глаз.

Дуг нахмурился и взглянул на Лауру.

— Это что, шутка? Или этот тип Треггс — коммунист?

— Ни то ни другое. — Она закрыла дверку микроволновой печи и установила таймер. — Он был активистом в шестидесятых, а теперь он, кажется, ищет себе дело жизни.

— Ничего себе дело! Господи, если бы люди действительно это сделали, то вся экономика рухнула бы!

— Люди действительно слишком много пользуются своими кредитными карточками. — Она прошла мимо Дуга к салатнице на стойке и начала смешивать салат. — Мы-то по крайней мере наверняка.

— Ну, вся страна движется к обществу безналичных денег. Социологи давно уже это предсказывали.

Дуг пролистал книгу. Это был высокий Мужчина с песочно-каштановыми волосами и карими глазами. На его лице, весьма привлекательном, начали появляться морщинки и мешки — следствие напряженной работы. Он носил очки в черепаховой оправе и подтяжки-держалки, как их теперь называли, которые гармонировали с костюмом в тонкую полоску. На вешалке в шкафу у него висели шесть разных галстуков. Дуг был на два года старше Лауры. Он носил кольцо с розоватым алмазом и свою монограмму на рубашках, пользовался ручкой с золотым пером и иногда курил сигары «Данхилл Монтекрус». В последний год он начал грызть ногти.

— Мы пользуемся кредитными карточками не чаще, чем другие, — сказал он. — И вообще, это очень удобно, и нет темы для обсуждения.

— Будь добр, подай масло и уксус, — попросила Лаура, и Дуг залез в шкаф. Она полила салат, продолжая перемешивать.

— А это просто нелепо! — Дуг покачал головой и закрыл книжку. — И как только печатают подобную чушь?

— Это из небольшого издательства. Находится в Чаттануге. Я никогда прежде о них не слышала.

Она почувствовала, как ребенок слегка шевельнулся, словно чуть сменил опору.

— Ты ведь не собираешься писать о ней в обзоре?

— Даже не знаю. Мне подумалось, что это могло бы внести разнообразие.

— Хотелось бы мне увидеть, что подумают об этом твои рекламодатели! Парень говорит об организованном бойкоте нефтяных компаний и больших банков! «Экономическое образование заново» — вот как он это называет. — Дуг фыркнул с презрением. — Ладно, сменим тему. Хочешь бокал вина за обедом?

— Лучше не стоит.

— Давай, один бокал не повредит.

— Нет, не надо. А ты можешь выпить.

Дуг открыл холодильник, вытащил оттуда полбутылки «шабли» «Прыжок оленя» и налил себе полный бокал. Он повертел его в руках, пригубил, а затем снял с полочки салатные тарелки.

— Ну, как сегодня Кэрол?

— Чудесно. Наполнена последними испытаниями и несчастьями. Как обычно.

— Тима Скэнлона ты там не видела? Он приглашал клиента к обеду.

— Нет, я никого не видела. О, я видела Энн Абернети. Она была там с кем-то из своей конторы.

— Хотелось бы мне иметь возможность позволять себе двухчасовые обеды. — Его правая рука продолжала взбалтывать вино в бокале. — У нас, конечно, великолепный год, но, говорю тебе, Паркер должен нанять другого помощника. Господом клянусь, у меня стол завален работой, и я смогу заняться собственными делами не раньше августа. — Дуг протянул левую руку и положил ее на живот Лауры — Как у него там дела?

— Лягается. Кэрол говорит, из него выйдет хороший футболист.

— Не сомневаюсь. — Его пальцы тут и там касались ее живота, выискивая очертания младенца. — А как тебе понравится видеть меня отцом футболиста? Переезжать из города в город на все игры с маленькой трещоткой? А летом софтбол. То есть я имею в виду эту игру в тибол или как ее там. Клянусь, я никогда и не представлял себе, что буду сидеть на трибуне и орать вместе с болельщиками.

Дуг вдруг нахмурил брови.

— А что, если парнишка не будет любить спорт? Окажется зубрилой-компьютерщиком? Ладно, зато там больше денег заработает. Придумает самообучающийся компьютер или как там это называется. — Его хмурость исчезла и опять проступила улыбка. — Эй, кажется, я почувствовал, как он шевельнулся. А ты тоже?

— С по-настоящему близкого расстояния, — сказала Лаура и плотно прижала руку Дуга к животу, чтобы он мог ощутить, как Дэвид дергается во тьме.

Они пообедали в столовой у венецианского окна, выходившего на крошечный лесной пятачок. Лаура зажгла свечи, но Дуг сказал, что ему не видно, что он ест, и опять включил свет. За окнами все шел и шел дождь — то сильный, то моросящий. Они поговорили о всех новостях дня: о том, что ухудшилось движение на дорогах и что строительный бум должен позже или раньше спасть. Их разговор, как обычно, вернулся к работе Дуга. Лаура заметила, что его голос стал жестче. Она опять начала разговоры об отдыхе где-нибудь осенью, и Дуг пообещал, что он об этом подумает. Она давно уже осознала, что они живут не ради сегодняшнего дня, а в ожидании мифического завтра, где рабочий груз Дуга станет полегче и давление рынка ослабеет Тогда дни утратят напряженность, а ночи станут временем их союза. Она так же давно осознала, что этого уже никогда не будет. Порой ей виделся кошмар, в котором они оба бегут по ступенькам мельницы и зубчатые колеса крутятся у них за спиной. Они не могут остановиться, не могут замедлить движение, иначе упадут в эти зубья. Это был жуткий сон, потому что в нем была реальность. Много лет она следила, как Дуг карабкается от нижней ступени служебной лестницы в своей фирме до по-настоящему ответственной должности. Он был там незаменим. Именно так;, незаменим. Работа, которую он брал на дом, и время, которое он проводил на телефоне, это подтверждали. Раньше они каждый выходной выезжали пообедать и посмотреть кино. Они ходили на танцы, ездили в отпуск куда-нибудь на Багамы. Теперь они были счастливы, когда им удавалось на день остаться вдвоем дома, а кино если и смотрели, так только на видео. Да, платить им стали больше, обоим, но где же найти время наслаждаться плодами своих трудов? Она смотрела, как Дуг вечно беспокоится о чужих портфелях, достаточно ли у них долгосрочных вложений и не подорвет ли международная политика курс доллара. Он жил на натянутом канате быстрых решений над морем случайностей. Успех его карьеры основывался на стоимости бумаг, на списках позиций, которые могли измениться коренным образом за сутки. Успех ее собственной карьеры основывался на знакомстве с нужными людьми, на прокладывании путей через золоченые врата в общество Атланты. Но они потеряли друг друга. Они перестали быть теми, что были прежде, и от этого у Лауры ныло сердце. Эта боль заставляла ее ощущать невероятное чувство вины, потому что у нее было все материальное, чего только можно пожелать, а в это время люди голодают на улицах городов и живут в картонных коробках под мостами.